Дом городских учреждений

Пешеходная экскурсия «Открытого города» в Дом городских учреждений подробно знакомит с необычной «демонической» скульптурой здания. А между тем уже вскоре после завершения строительства вокруг этого дома кипели нешуточные страсти и даже целые «баталии», словно бы порождённые какими-то инфернальными силами.

Несомненно, архитектор – профессия, которая требует не только художественного дарования и технического мастерства. Ведь подчас, чтоб осуществить постройку в соответствии с проектом и доказать свою правоту, зодчему приходится проявлять бойцовские качества, вступать в конфликт с сильными мира сего – причём в ход идут не только слова, но в исключительных случаях дело доходит до рукоприкладства.

Так, Карл Росси, отстаивая право на жизнь новаторских металлических перекрытий Александринского театра, в прочности которых возникли сомнения, фактически выдвинул властям ультиматум. Архитектор заявил, что если устроенные им перекрытия рухнут, то «в пример для других пусть тот же час меня повесят на одной из стропил театра» – и наотрез отказался применять иные конструкции. Зодчий победил, и до сих пор спектакли идут под созданными Росси перекрытиями.

Летом 1908 г. петербургские газеты выпуск за выпуском держали своих читателей в напряжении: чем завершится скандальная история, в ходе которой архитектор таскал за фалды и бил кулаком в живот гласного (депутата) столичной Городской думы?

Дом городских учреждений, построенный у границ петербургской Коломны (Садовая ул., 55–57; Вознесенский пр., 40–42) по проекту и под непосредственным наблюдением Александра Лишневского, был сдан в эксплуатацию к началу 1907 г., а через полтора года стены пошли трещинами. Поскольку здание принадлежало городу, была создана специальная комиссия, призванная ответить на два извечных вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?». Разумеется, перед этим собранием должен был держать ответ ответственный строитель – Лишневский.

Осмотр дома, в ходе которого обнаружились «несомненные признаки, дающие впечатление не совсем правильной постройки», выявил наличие 60-ти трещин различного размера. Все трещины были не только запротоколированы, но каждая из них удостоилась воспроизведения «фотографическим путем» – чтобы скрыть их втихую, замазать было уже невозможно. Были установлены стеклянные «маячки», сигнализировавшие о стабилизации или об увеличении трещин.

В ходе осмотра здания один из членов комиссии, гласный Пётр Фокин, возмущенный обилием трещин, заметил: «Я бы такому архитектору не позволил и будку выстроить!». В ответ Лишневский «вспыхнул гневом», бросив: «Скорее можно издохнуть, чем этот дом обвалится!», отпустив затем «тирады ещё более оскорбительного свойства». Далее – «слово за слово», и «разговор принял крайне обостренный оборот». Распалённый архитектор схватил городского депутата за борт пальто; тот, отражая нападение, в свою очередь ухватился за костюм обидчика. Тогда Лишневский «пустил в ход приёмы японского джиу-джитсу и французского бокса», и нанёс Фокину удар кулаком в живот. Остальные члены комиссии, «дабы не допустить переход пикировки в драку», вмешались в ссору и своевременно погасили её.

Журналисты тут же отреагировали на этот инцидент серией статей и фельетонов. Заголовки вопрошали: «Как спасти Дом городских учреждений от разрушения?». Горожан стращали, что небезопасно жить в домах, которые строят «из манной крупы, клейстера, непринятых драматических произведений и прочего мусора». Пугали и домовладельцев-заказчиков: отныне при общении с архитекторами следует обезопасить себя, обзаведясь «бронированным фургоном».

Рассматривалась проблема и под более серьёзным углом: как городские власти, имевшие на службе квалифицированных техников, приняли постройку, пропустив при этом настолько существенные недостатки, что сейчас здание грозит разрушением?

В итоге, как часто случается в подобных случаях, когда эмоции идут впереди рассудительности, не столь оказался страшен чёрт, как он рисовался первоначально. Встревоженная Городская управа образовала ещё одну комиссию, в которую вошли авторитетные петербургские архитекторы, среди которых – П.Ю. Сюзор, Л.Н. Бенуа, И.С. Китнер. Комиссия вновь скрупулёзно осмотрела здание и вынесла решение: «Общее состояние дома не дает поводов к опасению в смысле безопасности», а образование трещин объясняется «неравномерностью осадки и разновременностью возведения частей здания при сложности плана, обширности самой постройки и затруднительности условий производства работ». Городское правительство сформировало техническую комиссию, под наблюдением которой и были произведены необходимые ремонтные работы. Интересно, что в комиссию вошёл и «реабилитированный» Лишневский, квалификации которого, как оказалось, достаточно не только для строительства собачьих будок.

Так счастливо завершилась скандальная история с «разрушающимся» городским зданием. А в 1909 г., когда на всю столицу прогремела принёсшая большое число смертей катастрофа на строительстве дома братьев Залеманов на Разъезжей ул. 26–28, Дом городских учреждений, вероятно, стал восприниматься как образец прочности, и никто больше не сомневался в профессионализме петербургского архитектора Лишневского.