Кваренги vs Дашкова: «тяжба» о венецианских окнах

Пешеходная экскурсия «Открытого города» в Академию наук знакомит нас со знаковым классицистическим памятником, построенным архитектором Джакомо Кваренги в 1783–1789 годах. По словам историка архитектуры Б.М. Кирикова, «монументальный лаконизм и холодная торжественность» позволяют назвать здание Академии наук «чеканной формулой строгого классицизма». Однако ставшая эталоном классицизма постройка рисковала не получить этого «почётного звания» – ведь в ходе строительства архитектору пришлось энергично отстаивать свой проект от вмешательства княгини Екатерины Романовны Дашковой, в 1783 году занявшей пост директора Академии наук.

Княгиня, состоявшая в дружеских отношениях с императрицей Екатериной II, посчитала возможным вмешаться в утверждённый государыней проект и внести изменения в планировку и внешний облик здания, даже не уведомив об этом Джакомо Кваренги. Так, Дашкова пожелала прорубить на фасаде венецианские трёхчастные окна – полуциркульный проём с пониженными прямоугольными окошками по сторонам его.

Архитектор, в проекте которого такие окна не предусматривались, возмущённо и довольно жёстко писал княгине: «После того, как я передал чертежи, которые я создал для этого здания, госпоже княгине, начали работу, не консультируясь со мной ни по каким деталям… Поэтому, не желая нести ответственность за всё, что может случиться, я прошу Ваше Превосходительство принять мой протест против всего, что сделали, и всего, что делают». Кваренги указывал на свой профессионализм и как бы призывал на помощь саму императрицу: «До сих пор все работы, которые Её Императорское Величество соблаговолила доверить моим заботам, удавались без каких-либо происшествий, и я не желаю быть ответственным перед моей Государыней и публикой за ошибки других…».

Смелость архитектора легко объяснить расположенностью к нему императрицы. Приглашённый Екатериной II в Россию в 1779 году, Джакомо Кваренги энергично взялся за осуществление грандиозных замыслов государыни, которая в том же году признавалась в письме к своему многолетнему корреспонденту барону Гримму: «Кстати, знайте, что страсть строить у нас сильнее, чем когда-либо прежде, и никакое землетрясение не разрушило построек больше, чем мы возводим: строительство – это дьявольское дело, оно пожирает деньги, и чем больше строишь, тем больше хочется строить; это болезнь, такая же как пьянство, или же род привычки». Императрица была довольна работами зодчего, называла его «умелым архитектором», «славным Кваренги», и уверяла, что «у него не будет здесь недостатка в упражнении своего таланта, потому что мания строительства стремительно распространяется».

Кваренги, в свою очередь, с величайшим почтением отзывался о покровительствовавшей ему императрице: «Моя привязанность к этой Бессмертной Принцессе основана не на какой-то выгоде, а только на её великих достоинствах и великодушном сердце…».

Однако остановить княгиню Дашкову увещеваниями не удалось, и Кваренги стал нащупывать пути к конструктивному диалогу, искать компромиссы. Он переделывает части фасада в соответствии с её пожеланиями и отправляет эти чертежи княгине с назиданием: «Если бы Ваше Превосходительство сначала сообщила мне намерение иметь окна на венецианский манер, я мог бы принять другое решение. Но в состоянии, в котором сейчас находится постройка, необходимо довольствоваться тем, что возможно, а не тем, что хочется». Вероятно, архитектор свёл количество венецианских окон к минимуму, и разумно пояснил княгине такое своё решение: все изменения в проект нужно вносить до начала строительных работ, а не в ходе них.

Дашкова никак не хотела отказываться от своих идей, и требовала переделывать чертежи снова и снова, при этом, вероятно, обращаясь к архитектору в довольно грубой форме, подгоняла его. В 1786 году Кваренги, составляя очередное послание «Её Превосходительству», кипел от возмущения: «Я очень удивлён манерой, в которой Ваше Превосходительство требует у меня через своего секретаря чертежи, говоря, что ей надоело больше ждать. Она знает, сколько чертежей я исполнил сверх того, чтобы угодить ей. Старший мастер имеет все чертежи на руках и инструкции, чтобы закончить постройку без дополнительных чертежей, и я не могу понять оснований, по которым Ваше Превосходительство использует теперь в отношении меня такие выражения; поскольку я никогда не отказывал угождать Вам во всём, и Ваше Превосходительство знает, что я сделал, чтобы спасти постройку».

Снова в остром диалоге с Дашковой архитектор пытается задействовать «тяжёлую артиллерию» – он словно бы призывает на подмогу императрицу: «Кроме того, я имею честь сказать Вам, что в чертеже, одобренном Её Императорским Величеством и Вашим Превосходительством, не было венецианских окон, и что они не могут иметь место без деформирования интерьера здания». Кваренги почти угрожает: если Дашкова продолжит настаивать на изменениях, то он «больше не в состоянии вести постройку».

Долгое противостояние зодчего и своенравной княгини в целом закончилось победой Кваренги. Венецианское окно всё-таки появилось, но лишь одно и на дворовом фасаде Академии наук. Строгий выверенный классицистический фасад здания со стороны Невы был осуществлён в соответствии с первоначальным проектом Джакомо Кваренги.