Какофония господина Торкачёва

В лекционном цикле «Открытого города» прозвучал рассказ о сложном и противоречивом явлении петербургского дореволюционного домостроения – строительных катастрофах, в результате которых многоэтажные громады сходили кирпичными «лавинами», подчас погребая под завалами немало рабочих. Одним из «антигероев» лекции был И.Г. Торкачёв, строившийся дом которого (Лиговский проспект, 107) обвалился в 1912 году. Однако начиналось всё очень пристойно и радужно. За год до начала строительства Торкачёв заказал конкурс проектов доходного дома на этом своём участке, и соревнование архитекторов было весьма успешным. Рассмотрим этот конкурс подробнее.

Владелец этого занимавшего целый квартал островного участка (современный адрес: Лиговский пр., 107; Остропольский пер., 1; ул. Константина Заслонова, 2), потомственный почётный гражданин Иван Григорьевич Торкачёв, пожелал привлечь к застройке этой дорогой земли лучших зодчих. Он поручил Санкт-Петербургскому обществу архитекторов провести конкурс проектов, итоги которого подвели весной 1911 года, успев к старту непродолжительного  в Петербурге строительного сезона. Выделенный Торкачёвым довольно солидный призовой фонд в 3 тыс. руб. (по тем временам – годовая зарплата квалифицированного архитектора) должен был послужить поддержке «отечественного производителя»: к участию в состязании допускались только «лица, постоянно проживающие в России».

Условиями конкурса требовалось решить непростую задачу: объединить под одной крышей квартиры, магазины, рестораны, кинематографы и даже баню. Надо было выжать максимальную выгоду из «золотой» столичной земли (площадь участка 7 тыс. кв. м). Торкачёв требовал спроектировать не просто подвал, а подземный этаж во всю площадь участка, чтобы разместить в этом «подземелье» склады дров и угля. Тогдашние строительные технологии позволяли осуществить эту задумку, которая в условиях постоянно дорожавшей земли становилась всё популярнее.

В представленных на конкурс проектах были разработаны новаторские идеи многолучевых компактных планировок, позволявших сократить число лестниц и лифтов, обыкновенно отнимающих ценные «квадраты» от площади квартир. В проектах Евгения Шреттера и Владимира Зелигсона лестнично-лифтовые узлы размещены так, чтобы обслуживать сразу несколько корпусов, лучами отходящих от этих вертикальных коммуникаций.

Первую премию получил дуэт в составе художника-архитектора Сергея Серафимова и студента Высшего художественного училища при Академии художеств Марка Фельгера (оба в будущем – известные советские архитекторы). Соавторы придумали девиз по музыкальной тональности – «Си-бемоль». Предложенный ими план демонстрирует новаторское стремление к оздоровлению уплотнённой городской среды путём пробивки внутриквартальных улиц.

Участок предлагалось разделить на две части плавно изгибающимся по дуге проездом. Сделано это было для того, чтобы увеличить протяжённость фасадов: чем длиннее фасадная линия, тем больше в ней можно прорубить окон, а значит, максимально насытить жилища светом. Конкурсное жюри положительно оценило это решение, отметив, что за лучше освещённые квартиры и магазины можно будет требовать более высокую арендную плату. Чтобы дополнительно компенсировать потерю полезных площадей от появления проезда, соавторы несколько снизили высоту потолков. Проектом предусматривались и традиционные в петербургском строительстве замкнутые дворы-колодцы, в углы которых вписаны овальные в плане лестничные клетки.

Фасады «мелодичного» дома виделись в духе северного модерна: высокие двухъярусные крыши; характерные для «северной» модификации модерна формы и метод размещения эркеров; трапециевидные окна; отказ от каких-либо декоративных деталей. Серафимов работал сотрудником у одного из основоположников северного модерна Ипполита Претро, так что в облике дома на Лиговке можно заметить прямые цитаты из творчества мэтра.

Причины, по которым домовладелец не стал осуществлять в натуре выигравший проект, неизвестны. Впрочем, это было обычным делом: творческие соревнования выигрывали одни, а в жизнь воплощались другие проекты иных архитекторов. Формальные обязательства заказчика конкурса ограничивались выплатой премий. Торкачёв гонорар за «Си-бемоль» честно выплатил, но яркий образец северного модерна решил оставить в чертежах. Если архитектура — музыка в камне, то эта мелодия — не сыгранные ноты.

В том же 1911 году домовладелец пригласил гражданского инженера Владимира Николя, под надзором которого вскоре и был возведён громадный дом, «представляющий собой очень большую постройку в шесть этажей с мансардами и подвалами». Фасады были оформлены достаточно скупо в духе возврата к классике: на фоне дощатого руста стен – прямоугольные оконные проёмы в обрамлении тончайших наличников.

В 1912 году, из-за непрофессионального вмешательства домовладельца в строительный процесс, стена дома рухнула, погибли рабочие. Так великолепно начинавшаяся «музыка» окончательно превратилась в какофонию. Торкачёв был привлечён к ответу, даже посидел немного под арестом, но в итоге был оправдан.

В блокаду здание было сильно повреждено, горело, но всё же устояло – значит, после катастрофы 1912 года было перестроено на совесть. В конце 1940-х гг. полуразрушенный дом был восстановлен и реконструирован, причём советские мастера взяли за основу решение, предложенное гражданским инженером Николя. Имперский стиль был тогда снова на коне (в противовес буржуазному модерну), да и скромность оформления в трудное послевоенное время, очевидно, была плюсом.