Пролетарские экскурсии

Экскурсии «Открытого города» хорошо продуманы, грамотно организованы, а потому проходят без нареканий. А как обстояли дела век назад, на заре советской эпохи?

В 1920-е годы спрос на экскурсии, зачастую совмещённые с отдыхом на природе, неуклонно рос.

Экскурсии захватили всю рабочую массу. Даже старики, старухи, которые не представляли себе никогда иного отдыха, как посидеть на парадной, поиграть в картишки, устроить пьянку, – даже они едут на экскурсии – расправить на солнышке свои усталые кости

В 1920-е годы в газете даже была специальная рубрика «Вопросы летнего отдыха», в которой, среди прочего, немало места уделялось экскурсионному времяпрепровождению советских тружеников.

Тогда, подводя итоги близившегося к закату летнего сезона, газета отмечала, что экскурсионная «горячка» достигла «грандиозного размаха»: «По утрам, в праздник, и перед праздником, вечером, со всех вокзалов Ленинграда отходят поезда, переполненные до отказа». Город на Неве, окружённый дворцово-парковыми ансамблями с хорошей транспортной доступностью, предоставлял возможность трудящимся в выходные дни сполна насладиться великолепием бывших царских резиденций и дворянских усадеб, окунуться в негу тенистых парков. Уже с 1918 года в пригородных дворцах-музеях проводились просветительские экскурсии, ставшие массовыми после Гражданской войны, когда молодое советское государство смогло вздохнуть относительно свободно.

Вагон «теплушка»

Лавина экскурсантов значительно усилила нагрузку на железные дороги, не обладавшие потребным количеством мало-мальски комфортабельного подвижного состава. Было решено перевозить отдыхающих… в товарняках. Собственно товарные вагоны и раньше в случае необходимости использовали для перевозки людей, такие вагоны именовали «теплушками», однако в случае с экскурсантами из-за спешки эти вагоны подчас не были соответствующим образом подготовлены. Рабочие писали в газету, что им случалось ездить в «телячьих вагонах, невероятно грязных» и всю дорогу «валяться на перемазанных нарах». В роскошных дворцовых интерьерах, среди ковров, мрамора и позолоты, особенно пикантно выглядели экскурсанты, прибывшие в вагонах из-под угля – «не чище трубочистов после работы».

 

Вот, наконец, приехали на место. Увлекательный рассказ знатоков-экскурсоводов производил на рабочих «живое и благотворное» впечатление: «В знак солидарности науки и пролетариата тысячная толпа качала профессора на руках».

Екатерининский дворец в г. Пушкине (Царском Селе)

Однако были в экскурсионной работе и промахи. 20 июля 1924 года группа красноармейцев с энтузиазмом отправилась в Детское Село (бывшее Царское Село, ныне – город Пушкин): «Эх, и посмотрим, и узнаем кое-что о житье-бытье «богов земных»». В Екатерининском дворце экскурсовод устроил бойцам «скачку взапуски»: «Это – такая-то комната, а вот – картины. Ну, идёмте дальше,… идёмте скорей, кучнее держитесь…». Не так давно прибывшие из деревни, красноармейцы, настроенные подробно познакомиться с царскими апартаментами, в этой гонке не успевали толком рассмотреть не только что отдельные предметы, но даже и стены. Экскурсанты так и не поняли, за какую такую провинность они были наказаны – «не заслужили чести быть посвящёнными в историю бывших дворцов». Как знать, может, экскурсовод опасался подолгу задерживаться у ценных музейных вещей, опасаясь за их сохранность? Отдыхающие, и правда, попадались разные.

Увидев в парке большие дерева сирени, экскурсанты… бросились их ломать. Ломали целыми суками и портили другие деревья и кустарники

 

Петергоф

В погожие деньки особый интерес вызывал искрометный «веселый Петергоф»: «Там бьют маленькие и большие фонтаны, и могучий «Самсон» рвёт пасть льва, изрыгающего реки воды». Уже самое начало путешествия вроде бы настраивало на приятную негу, ведь в столицу фонтанов можно добраться «синим-синим морем», на самом настоящем белом пароходе! Но вот незадача – рабочие Балтийского завода, отправившиеся водой в Петергоф, «два часа любовались им с моря», потому что пароход возле самого причала сел на мель, и обратно потянулись уже поездом. «Вышел не отдых, а мучение».

Да и при посадке на водный транспорт часто случались казусы. Пароход, который «пользуется большим почетом со стороны экскурсантов», редко отчаливает в назначенный срок – на посадку пускают поздно, начинается толкучка, да и билетов подчас раздают не по вместимости, так что многие попросту вынуждены оставаться на берегу.

Отдых в окружении водных просторов – что может быть приятнее в жаркий день? На прудах и озерах устраивали гребные пункты: «Плавно плывут по спокойной поверхности озера лодки; кругом разносятся «песни молодецкие» Андрюхи с Балтийского завода и звуки аккомпанирующей ему гитары» – такую сценку подсмотрел репортер «Ленинградской правды» в Парголово. Но тихая водная гладь таила нешуточную опасность для разгоряченных отдыхающих. В июле 1924 года работники фабрики «Красное Знамя» приехали в Парголово и спонтанно (видно, погода была жаркая) решили искупаться в Суздальском озере. Напрасно встречавшее экскурсантов местное руководство предупреждало, что «купанье здесь обычно не производится, так как обрывы, ямы и тинистое дно представляют опасности» – смельчаки всё равно полезли в воду. Вскоре заплывшая далеко 16-летняя Нина Годышева стала звать на помощь, но спасти её не успели…

Бывало, что экскурсанты и отдыхающие разных заводов, уделив повышенное внимание горячительным напиткам, вступали сначала в словесную, а затем и во вполне контактную конфронтацию друг с другом, пуская в ход не только кулаки, но и финки. Что же, к культурному отдыху тоже нужно было привыкнуть…

В городе на Неве, как известно, погода нестабильная – то жара, то вдруг ливень, но трудящиеся иногда не делали на это скидку и писали в газету жалобы… на дождь: «Вы только подумайте, всё время погода хорошая стояла, а выбрались мы в Сестрорецк, к морю, на солнышко пожариться, – ветер поднялся, а потом дождь, и испортил всякое удовольствие. Когда же машины придумают – дождь разгонять?».

Несмотря на все недочеты, число экскурсантов неуклонно росло. Ведь каждому хотелось хоть ненадолго «вырваться из каменных ящиков, оставить асфальт дворов, булыжные мостовые и из горящего пекла ленинградских улиц уйти туда, где нет городской пыли, где можно растянуться на травке, полежать в тени деревьев, послушать рокот моря, – за город и на вольный воздух».