Конвой для конки

На экскурсии «Открытого города» под несколько пессимистическим названием «Исчезающие дома Синопской набережной» мы знакомимся с купеческим, хлеботорговым районом Петербурга в те его годы, когда набережная именовалась Калашниковской, и на здешней пристани не стихали погрузо-разгрузочные работы. Казалось бы, здесь всегда было много народа, всё на виду, однако это место таило немало опасности.

Калашниковская набережная. Фото начала XX века

С конца 1860-х года здесь по проекту Михаила Щурупова строилась церковь во имя святых Бориса и Глеба. Храм был посвящён «счастливому избавлению» императора Александра II от покушения, произошедшего у Летнего сада в апреле 1866 года. Работы шли неспешно: сказались и конфликты архитектора с инициировавшим строительство местным купечеством, и финансовые трудности, и бюрократические проволочки. «Долгострой» стал той «точкой притяжения», где собирались разномастные «полукриминальные элементы», и оказавшемуся здесь в вечерне время по каким-либо надобностям путнику приходилось держать ухо востро.

Перевоз через Неву в районе Калашниковской набережной

На набережной, неподалёку от строящейся церкви и перевоза через Неву, был устроен павильон для ожидающей конку публики. И вот в 1879 году городские власти внезапно заявили о… необходимости убрать это строение на остановке. Что же случилось?

Петербургская конка

Обратимся к протоколу обследовавшей павильон комиссии, хранящемуся в Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб). Оказалось, что павильон этот содержался из рук вон плохо – «нестерпимо-неопрятно». Но это ещё полбеды. Хуже, что «как в самом павильоне, так и вокруг него собирается масса исключительно рабочего народа, часто выходящих из близлежащих кабаков и трактиров в нетрезвом виде, причём слышатся из толпы такие выражения и слова, что людям, непривычным к сему, а также женщинам и детям, решительно невозможно было бы оставаться в павильоне в ожидании сесть в вагон».

Констатировав невозможность для «приличной публики» пользоваться остановочным павильоном, комиссия заявила о необходимости, как минимум, усилить охрану: «Рассчитывать же здесь на наведение порядка силами одного сторожа и городового едва ли возможно без содействия особого военного караула». В этом уголке Петербурга и так было много рабочего люда, так к ним ещё на долгое время прибавились строительные рабочие, трудившиеся на постройке храма, и местные кабаки к концу дня точно не пустовали.

Посетители питейного заведения

Кроме того, строительная площадка существенно затеснила пространство, что осложнило дорожную обстановку. Протокол комиссии гласил: «Самая площадь у Мало-Охтенского перевоза, будучи сужена со стороны берега вновь строящейся церковью, ещё более стеснена постановкою на середине её, у самого выезда с проспекта [Калашниковский проспект, ныне – проспект Бакунина. – А.Ч.], павильона». Для подтверждения своих слов члены комиссии внесли в протокол случай, произошедший буквально у них на глазах. С Калашниковского проспекта к перевозу следовал «обоз ломовых извозчиков», а им навстречу «с той и другой стороны набережной на полных рысях влетели ломовые же извозчики», устремившиеся на проспект. Несчастье едва миновало: «У самого павильона началась свалка и общее смятение, удобнее разъехаться мешали с одной стороны каменные дома, а с другой – павильон».

В ожидании скорого завершения строительства храма комиссия нарисовала перспективу, в которой коночному павильону места не оставалось: «Скоро окончится постройка церкви, перед коею павильон этот по безобразию и стеснению всей местности существовать не должен». Так эта постройка для ожидающей конку публики была приговорена к сносу…

А храм был благополучно достроен, он пережил антицерковную политику 1930-х годов, но всё же был снесён – уже в 1975 году. Сейчас существуют планы воссоздать Борисоглебскую церковь по сохранившимся чертежам и фотографиям.

Калашниковская набережная в 1930-е годы