Свара в Михайловском театре
Чепель Александр Иванович
В новом сезоне «Открытый город» открывает для нас новые объекты, среди которых немало театральных зданий. Можно сказать, театры – один из символов Петербурга, достойная составляющая мировой славы города на Неве. Петербургские театры разнообразны как по архитектуре, так и по репертуару – перед завзятыми театралами выбор открывается широкий.
Придя в театр, зритель может оценить игру на сцене, но не знает истинного отношения членов труппы друг к другу. Ведь может быть так, что, к примеру, влюблённых играют люди, которые в жизни терпеть друг друга не могут. Об одном из закулисных конфликтов, произошедших на сцене Михайловского театра в октябре 1869 года и сполна отразившихся в столичной прессе, и пойдёт рассказ.
Тогда в театре репетировали оперетту «Маленький Фауст», и две актрисы французской театральной труппы – Дево и Леокарди – сцепились не на шутку. Ни та, ни другая не желали танцевать бок о бок: «Как с той, так и с другой стороны посылался целый поток не переводимых по-русски французских ругательных фраз, обе артистки, не желая уступить, посчитались порядком, упрекая одна другую то прошлой, то настоящей жизнью».
Возможно, конфликт и исчерпался бы перебранкой, но на шум подоспел муж госпожи Дево, «весьма любимый публикой актёр, мужчина ражий и сильный». Встав, разумеется, на сторону жены, он закатил госпоже Леокарди увесистую оплеуху. Артисты хотели было остановить его руку, но не успели.
«Униженная, побитая и оскорблённая» Леокарди отправилась к обер-полицмейстеру Ф.Ф. Трепову (тому самому, в которого десятилетие спустя, в 1878 году, стреляла Вера Засулич), где подала жалобу и зафиксировала нанесённые ей побои. Стала раскручиваться пружина уголовного дела.
По тогдашним законам, виновный в нанесении женщине «обиды» в публичном месте подлежал аресту на срок до трёх месяцев. Дево «вследствие взаимного оскорбления» вины за собой не признавал. Всполошённая происшествием труппа раскололась на две «партии», каждая из которых с жаром отстаивала правоту своего протеже. На суде драчун признал, что действительно отвесил пощёчину даме, но та сама виновата, оскорбив его жену «непереводимыми бранными словами».
Фигуранты дела были французами, поэтому потребовалось обратиться к услугам переводчика, который сразу взял сторону Дево, что не удивительно – ведь переводчик был подобран самим обвиняемым!
На разбирательстве драчун держал себя «крайне бестактно»: принимал театральные позы, говорил «искусственно дрожащим» голосом, смеялся и «делал разные намёки на свою обвинительницу». Господин Дево оправдывал себя состоянием аффекта: «кровь хлынула в голову, пришёл в бешенство». Дево предложил завершить дело простым извинением, но адвокат Леокарди упорно отказался идти на мировую. Вердикт был довольно суровым: Дево приговорили к двухмесячному заключению.
Общественное мнение, нашедшее отражение в прессе, было на стороне сурового судьи: «С справедливостью приговора нельзя не согласиться в виду тех примеров самоуправства, часто встречающихся в последнее время». Газеты отмечали, что судья всецело прав, посчитав, что сцена театра не только в ходе представлений, но даже и во время репетиций – публичное место, где распускать руки себе дороже...
Дебютный показ «Маленького Фауста» на сцене Михайловского театра состоялся в самый разгар судебной тяжбы, 12 октября 1869 года. На сцене триумфально выступила госпожа Дево, представившая Фауста «весьма комично, не прибегая к фарсу». О появлении на сцене госпожи Леокарди не упоминалось.
Не исключено, что скандал, раздутый в прессе, весьма способствовал известности спектакля, как бы сказали сейчас – сыграл роль пиара. Вот только постановку это не спасло, и она вскоре провалилась. Позже критики упоминали, что французская труппа не разгадала секрета оперетты: актёры играли «серьёзно, сдержанно и скуку навели нестерпимую».
Однако поначалу театральное действо привлекало публику, жаждавшую «усладиться мелодиями последователя Оффенбаха и лицезреть обнажённых актрис» – не в нынешнем, конечно, смысле. Тогда, полтора века назад, в эпитет «обнажённая» не вкладывалось такого радикального значения. Лишь в начале ХХ века прибывшая в Петербург Ольга Десмонд вызвала настоящий скандал: изображая ожившую статую Венеры, она впервые на русской сцене предстала обнажённой – уже в современном смысле слова.
